ESOTERY

Что-то щелкнуло в моей голове. Что-то странное, что неожиданно заставило меня открыть глаза. Я смотрела, как он медленно выпрямляется, отводя глаза. Он так и не заметил, что я не сплю. А я могла осознавать только, что за десять лет знакомства впервые осталась с ним наедине. Рука, действую отдельно от моего затуманенного разума, сама взметнулась вверх и схватила его за запястье. Чак резко обернулся и посмотрел сначала на меня, потом на мою руку. Мои пальцы казались на удивление холодными на его горячей коже. Это тепло стало расползаться по моей руке вверх, согревая всю меня. Заставляя пылать. Кажется я все еще не отошла от осознания своей свободы. И мое место положение, в постели Чака Басса, ни как не способствовало отрезвлению мои чувств.

- А как же поцелуй на ночь?- мой голос звучал чуть хрипловато и жутко соблазнительно. Я даже и не подозревала о том, что могу говорить так.

Глаза Чака, темные и мерцающие в полумраке комнаты, чуть сощурились. Кажется он оценивал степень моей трезвости. А я не хотела трезветь. Мне нравилось это ощущение беззаботности, развратности и счастья. И я хотела его. Я хотела главного бабника Нью-Йорка. И мне было плевать, что завтра я об этом пожалею. Я чуть приподнялась на постели и ухватилась второй рукой за его шелковую рубашку. Я потянула ее на себя, и маленькая пуговичка выскользнула из петельки. Мне открылся вид на его широкую грудь. И это мне понравилось. Я отпустила его руку и уже во всю принялась за его рубашку. Когда я уже добралась до середины. Чак резко схватил меня за запястья. Было больно, но он опомнился и ослабил хватку. Я подняла невинные глазки на него и чуть улыбнулась. Его глаза горели. Я так часто замечала такой взгляд, направленные на мою подругу. И ни разу не ловила его на себе. Даже Нэйт не смотрел на меня так жаждущее. Губы Чака были приоткрыты. Я как завороженная смотрела на них и почти чувствовала их вкус, теплый, с легким привкусом скотча и сигарет. Я медленно встала на колени, и теперь мы оказались на одном уровне. Мое дыхание сбилось, и все тело горело в лихорадке предвкушения чего-то запретного, горячего и сладкого. Чак чуть наклонился ко мне и его дыхание опалило мое лицо. Что-то первородное, похожее на инстинкт росло в моей груди.